Сточное время - Страница 46

— Конечно! — закивал Феликс. — Именно так, как вы говорите! В «Велесовой книге» прямо написано: «Мы имеем истинную веру, которая не требует человеческих жертв». Ну и дальше: «Лишь полевые жертвы, и от трудов наших просо, молоко, жир. А также подкрепляли Коляду ягненком, а также во время Русалий в Ярилин день, а также на Красную гору».

— Ну и чудненько. Так, теперь все это оперативно перевести…

— «Велесова книга» — фальшивка, — тихо сказал Артем, наклонившись к Славику. — Это даже я знаю.

— Ну, и что теперь? — спокойно ответил тот. — Тем более, ты же слышал — это, прежде всего, для внешнего потребления.

— Что вы тут вообще мутите? И какого черта меня сюда привели?.. — зашептал Артем, но опять замолк, когда в него вперилось генеральское око.

— Да, кстати, а устанавливать где? — продолжали между тем за столом.

— А что тут думать? Того, что побольше — на место Ильича у райкома. А того, что поменьше, у нас поставим…

Обсуждение продолжалось, и очень скоро Артем почувствовал, что голова звенит от обилия специфических терминов, которые так и сыпались из докладчика: Збручский идол, зеленые святки, скотий бог, многовертимое плясание, Вергунец Индра, огненная кудель, Сварга пречистая, Матерь Сва, Овсень великий и малый…

Когда же Феликс второй раз за три минуты употребил слово «эпихтонический», не выдержал даже командующий округом. Суровый генерал крякнул и объявил перерыв.

Все потянулись к выходу, обмениваясь короткими репликами. Генерал подозвал к себе Славика и тихо спросил: «Ну, что там?» Тот сказал: «Все нормально», потом принялся излагать подробности, но Артем уже не услышал. Он остался на месте, чувствуя, как его переполняет усталость. Хотелось опустить голову на прохладную поверхность стола и заснуть, выбросив из памяти странности, что обрушились на него за последние сутки. Всех этих летающих псов, комсомолок-русалок, газеты из будущего, сонных ящеров и скифские танки, прущие в Колорадо.

— Что, умаялся, добрый молодец? — пропищали над ухом.

Артем оглянулся. Рядом стояла Оля, глядя на него ехидными глазками. Аня уселась с другой стороны стола, подперев кулачками щеки.

— А вы что здесь делаете? — спросил Артем без особого интереса.

— Тебя, значит, пригласили, а нам нельзя? — Оля сделала обиженное лицо, но Артем не купился на этот фокус и в дальнейшую дискуссию не полез.

Дверь открылась, и в помещение шагнул Славик.

— Ф-фух, — сказал он, — ну и жарища! Попить бы что-нибудь.

Аня встала и подошла к небольшому столику, который стоял в углу. Там были бутылки с минеральной водой и большие пакеты с соком. Девчонка наполнила пластиковый стакан и протянула его чекисту. Когда их руки соприкоснулись, оба на секунду застыли, и Артем не сразу понял, почему эта сцена показалась ему странно знакомой. А когда понял, ему стало смешно.

Ну, конечно, он видел это всего полчаса назад. На картинке из десятого века.

Девушка, подносящая кубок идолу. Крылатому зубастому псу.

«Дама с собачкой», — не к месту вспомнил Артем и истерически захихикал.

Приехали.

Елки-палки, а ведь мог бы давно понять! Стоило сопоставить факты. Славик приезжает к родителям — и через минуту в соседнем доме к Артему приходит пес. Потом собачка уносит с балкона Светку — и через минуту Славик стоит под дверью. Артем еще удивлялся, как это друг так быстро успел. А если разобраться — ничего удивительного…

— По-моему, он понял, — безмятежно сказала Оля.

— Вот и прекрасно, — заметил Славик, присаживаясь за стол.

— Защитник посевов, значит? — спросил Артем. — Добро с кулаками? И давно это с тобой? Или это страшный секрет?

— Страшнее некуда, — спокойно подтвердил Славик. — Но тебе могу рассказать…

Это началось примерно месяц назад. И дело было даже не в том, что ему стали сниться странные вещи. Будто он подходит к окну, смотрит на звезды и медленно поднимается в воздух. С каждым разом он взлетает все выше и подолгу смотрит на город, который ему поручено защищать. В конце концов, это всего лишь сны. Хуже было другое. Каким-то образом он вдруг понял, что этот город скоро исчезнет. А за ним исчезнет страна, которую называют СССР. То есть улицы и дома никуда не денутся, и деревья будут все так же шуметь под окнами, и созреют поля, и к вокзалу будут подходить поезда. Но под этими деревьями и в этих домах, и в этих вагонах будут другие люди. Люди с другими мыслями. С другими чувствами. И даже память будет другая.

Он понял — страна, в которой он вырос, лишилась жизненной силы. Словно иссяк источник. Словно из воздуха исчез кислород, и каждый вдох обжигает легкие.

«Ну что ж, — решил он, — будем дышать по-новому. Будем учиться».

Он сам — из нового мира. Он первый. Значит, он научит других.

Жизненная сила — в простых вещах. Она повсюду. Солнечный свет и прохладный ветер. Капли росы и соки, идущие из земли. Красная горячая кровь. Все остальное — тлен. Короста и шелуха, которыми покрылась страна под управлением царей и генсеков.

Но, прежде всего, он должен познать себя. Понять это новое существо, которое прорастает сквозь старую оболочку. Узнать свое новое имя. И разобраться, как должен выглядеть мир, где люди смогут дышать, как он.

Он начал искать союзников. Тех, кто умеет видеть по-новому. Правда, обычно попадались пустышки — пацан в больнице, лежащий в полубреду, малолетние торчки на водохранилище. Зато две сестры-близняшки оказались настоящей находкой. Они чувствовали дыхание нового мира, но еще не отдавали себе в этом отчета, продолжая лакать коктейли и нюхать всякую дрянь на партийных дачах. Он объяснил им. Они тоже стали учиться.